С ЮБИЛЕЕМ!

Воспоминания Надежды Антоновой

20 сентября исполнилось 80 лет жительнице поселка Монастырщина Надежде Ивановне АНТОНОВОЙ

Наш корреспондент в гостях у Надежды Ивановны — ветерана труда, бывшего главного бухгалтера отдела образования, где она проработала ровно 25 лет (с 1978 года по 2003 год). Её очень ценили на этой ответственной работе за профессионализм, уважительное отношение к сотрудникам отдела, директорам и педагогам школ. От неё всегда можно было получить быстрый и исчерпывающий ответ на любой вопрос, связанный с финансами. Казалось, что она знает все, а считает моментально, как самая умная счетная машинка, оперируя в уме большими цифрами. Память у нее была, да и есть, феноменальная. В этом мы убедились, побеседовав с ней.

— Надежда Ивановна, расскажите о том, где вы родились, о ваших родителях, братьях и сестрах.

— Родилась я в трудное военное время — в сентябре 1941 года в деревне Андроново Духовщинского района. В семье до меня уже было пятеро детей. Мать — Анисья Васильевна, 1903 года рождения. Замуж она вышла, как в те времена в деревне считали, поздно — в 26 лет, все выбирала мужиков. Но вот в её жизни появился Иван Тихонович Ребиков, 1905 года рождения, мать, по ее же словам, «слезла с печи», состоялась свадьба, и пошли дети.

Первым в 1930 году родился Шура, Нина — в 1932-м, Маня — в 1934-м, Женя в 1936-м появился, потом, в 1940-м, — Надя, и через год, в 1941 году, — я, тоже Надя. Да, две Нади Ребиковых. Меня ведь назвали Надей в память о сестре, которой не стало из-за проклятой войны до того, как я родилась. (Какая память на даты, подумала я. — Прим. автора.)

Мама рассказывала о том, что было очень страшно и тяжело. Как-то в окно попал снаряд, и всех засыпало землей. Сбежались люди, всех вытащили, разложили в хате на соломе, все были живые, но оглушены. Плакали и кричали. От ран Нина и Надя умерли. А я помню, как потом умирала от скарлатины Маня.

А еще мама часто вспоминала, как во время бомбёжек все прятались в окопе. Только старший брат Шурик (ему было 11 лет) перебегал от одного дома к другому. Она за него очень волновалась, ведь мама не могла бежать в окоп и за Шуриком проследить тоже не могла. Она была со мной в хате, где я, совсем крохотная, лежала в люльке с хлебным мякишем во рту.

Немцы в деревне были, но их части часто менялись. Они рвались к Москве через Ярцевский район. Всю живность у жителей забрали. Голодали. Особенно пухла от голода Женя.

— А ваш отец был на фронте?

— Да, конечно! И даже после войны его оставили на восстановительных работах в Германии. Только через год после окончания войны, в мае 1946 года, демобилизовался. Награжден медалью «За победу над Германией» и юбилейной медалью «50 лет Вооружённых Сил СССР». После демобилизации был в колхозе пастухом и ухаживал за лошадьми. Днём лошадей разбирали на сельхозработы, а ночью он их пас.

Мать работала на полевых работах. Уходила на наряд в 8 часов и до темноты. И сейчас не пойму, когда только они спали.

Отец на войне был ранен в левую руку и в глаз. Потом случилась катаракта обоих глаз. Назначили операцию, но замены на работе ему не нашли, и он не поехал, не мог оставить своих любимых лошадей без присмотра, и в результате ослеп на один глаз. На второй глаз операцию сделали, и он видел, даже читал газеты.

А в 1950 году у нас появился брат Витя. Мама и не хотела рожать, ей-то уже 47 лет было, типа, зачем такой поздний ребёнок, но отец настоял на своем. Когда Вите исполнилось 23 года, отец умер от инсульта. И было это в 1973 году, а мне было 32 года, а старшему Шурику — 43 года. Вы уж простите меня за то, что я все года да года называю. У меня с детства особая какая-то любовь к математике, и особенно к цифрам.

— Надежда Ивановна, а как в вашей большой семье дела обстояли с учёбой? В школу вы ходили все? Где учились, расскажите, пожалуйста.

— Мы — дети — да, все учились. И все работы по хозяйству тоже мы выполняли, обязанности строго распределены. Помимо этого работали в колхозе. Не успеем закончить школу, а уже бригадир стоит с фурой – большущей телегой, нужно возить силос, потом на лошадях подвозить на волокушах сено в копнах. Сейчас-то у нас и жизнь другая, и фуры другие, а вот тогда так было.

А мама только две недели училась в церковно-приходской школе. Потом больше не ходила, нужно было прясть и ткать. Кросны выбрасывали только к Пасхе. Отец окончил два класса. А мы все получили образование.

После окончания Афанасьевской семилетней школы судьба наша так сложилась. Шуру направили в ФЗУ, в город Калинин. Работал слесарем. Окончил два института и трудился на заводе начальником отдела труда и заработной платы (наследственная тяга к работе, связанной с финансами и бухгалтерией, — отметила я). Жена его была в ресторане шеф-поваром. Умер брат еще молодым в 1978 году. Ему было всего 48 лет. Только три года, как папы не стало, и Шурка наш ушел тоже. Горевали мы сильно!

Сестра Женя после семилетки пошла учиться в Духовщинскую среднюю школу, но ходить пешком за пять километров было не в чем, ни обуви, ни одежды не было. Пришлось работать домработницей в Смоленске. Потом сестра отца, которая жила в Ярцево, — проводник на железной дороге — взяла ее к себе. Устроила на стройку каменщицей и маляром. Женя поступила в вечернюю школу, потом в техникум. После замужества переехала в Сафоново, занимала такую же должность, как и Шурик, — начальник отдела труда и зарплаты строительного управления. Умерла в 2004 году от сердечного приступа. И тоже даже до 70 лет не дотянула.

Брат Витя учился в ГПТУ в городе Духовщина. Работал в ПМК на растворном узле. После ликвидации ПМК и других предприятий, где он потом трудился, подрабатывал у частников и пастухом, и заготовкой дров занимался. Умер в 2006 году тоже молодым — в 56 лет. Разве это возраст для мужчины? А я вот всех пережила…

— А о себе расскажите. Вы, наверное, отличницей в школе были?

— Я училась в Афанасьевской семилетней школе. Ну не совсем отличницей, но училась на «4» и «5». Помню, что уроки чтения, физкультуры заменялись трудом. Девочки пилили дрова, мальчики кололи их, носили к печкам в школе. А это 10 печей. За школой было закреплено несколько гектаров земли помимо школьного участка. Там сеяли лён и другие культуры. Весь урожай сдавали в колхоз, а за это колхоз снабжал школу молоком и мясом.

В школе нас кормили. Была одна техслужащая. Она и печки топила, и еду готовила. После школы я хотела поступить в Духовщинское педучилище, но в 1959 году его закрыли. Я пошла учиться в Духовщинскую среднюю школу. После нашей семилетки это была сказка. Спортивные залы, учитель по физкультуре – обаятельная женщина.

Потом я поступила в Гжатский зооветеринарный техникум. Приезжала в нашу школу преподаватель из техникума, показала фотографии, и мне очень понравилось. Ну вот техникум я окончила с отличием в 1962 году. Это да! Отлично училась, и у меня был свободный диплом, можно было остаться и в Гжатске, и в Ярцево, где я проходила практику. Но я предпочла Монастырщину, куда были распределены трое моих однокурсников. Сопровождал нас Гриша Ковредов из деревни Красатинка.

Ветлечебница направила меня на работу в Татарский ветеринарный участок ветфельдшером, потом перевели в ветлечебницу. Но я недолго по специальности проработала. Я ж активная была, молодая. Везде успевала, всем интересовалась. И меня, как активистку, в 1964 году взяли инструктором Монастырщинского РК ВЛКСМ. Позже была избрана вторым секретарем и в этой весьма ответственной и почётной должности трудилась 10 лет.

В 1978 году по рекомендации заведующего райфо Ивана Васильевича Шаденкова направлена главным бухгалтером отдела образования. Еще заочно окончила Ельнинский сельскохозяйственный техникум по специальности «экономика». Имею звание «Ветеран труда».

— Надежда Ивановна, безусловно, что у вас было трудное детство, но вы все достойно вынесли, не сломались, выучились. Занимали такие ответственные посты. А как сложилась ваша личная жизнь?

— Была замужем. Муж Виктор умер в 1991 году. Вот мне 20 сентября ровно 80 будет, а Вити не стало тоже в сентябре, 29-го числа. Ровно тридцать лет без него живу. У меня двое детей, внук, внучка и правнучка. Еще был пасынок и тоже двое внуков и правнучка. Пасынок умер, а в июне этого года умер сын Игорь, которому было только 43 года. Часто думаю, за что? Почему? Нет никаких сил пережить эту утрату… И поверьте, мне сейчас точно не до юбилея…

Поддерживает старший сын Геннадий. Он у меня молодец. Много лет работает в органах. Возглавляет пункт полиции в райцентре. Его жена Татьяна, моя невестка, очень ко мне тепло относится.

Детей я воспитала трудолюбивыми людьми. Я пережила и голод, и безденежье, и горе. Теперь из семи моих братьев и сестер осталась я одна. Мать умерла в 1986 году.

В нашей деревне семей с пятью и более детьми было большинство. Недавно я посетила в Духовщинском районе своих родичей. Брат похоронен в Духовщине, три сестры – в деревне Афанасьево. Поверьте, я не узнала свою деревню. Забитые досками окна и кругом бурьян. В Афанасьеве, где расположено кладбище, вообще нет людей. Кладбище — ужасное зрелище. Раньше в деревне был депутат Корнеенков, и кладбище было огорожено, и бесхозные могилы облагораживались. А ещё была школа, почта, изба-читальня, магазин. Теперь колхоз развалился. Так больно…

— Надежда Ивановна, так не хочется заканчивать наш разговор на минорной ноте. С юбилеем вас! Ваши земляки и сейчас очень вас ценят и уважают. Живите долго! Пусть все дальше будет если не отлично, то хотя бы хорошо.

Беседовала

Валентина ШУПИЛКИНА