КАК ВОЛОДЕНЬКА С ЛАДУШКОЙ
Этой историей, написанной пару лет назад, я снова захотела поделиться с вами
8 марта было много цветов, открыток, гифок, или как они там правильно называются. Это такой день, когда принято говорить приятные слова.
Слушайте, а ведь это замечательно, что есть День улыбок, День объятий, даже День спонтанного проявления доброты. И все это как напоминание нам, что мы люди. Что человеческое, доброе, милосердное, что нежность, честность должны быть заложены в нас уже на генном уровне, а в процессе нашей социализации в обществе только крепнуть и развиваться.
В последнее время я все чаще задумываюсь над тем, как иногда ничтожно мало значат слова и как иногда сторицей за отсутствие слов воздаются наши добрые поступки.
Сегодня звучит много слов, и пусть они, дорогие мои женщины, пусть не сразу, а со временем станут для вас настоящими поступками. И пусть рядом с каждой из вас будет такой же Володенька.
Пусть не такой, но очень на него похожий.
И пусть каждая из вас не на словах, а на деле будет ощущать себя любимой и желанной.
Они переехали на Смоленщину в 90-е… Из Казахстана тогда уехали все знакомые. Переехали, чтобы все начать заново. Коренные горожане: инженер и художник-оформитель, оба с высшим образованием…
Где бы ни оказывалась эта супружеская пара, они сразу приковывали к себе внимание. Всегда со вкусом одетая невысокая женщина с аккуратным пучком на голове и статный мужчина с густой шевелюрой вьющихся волос, тронутых сединой. За эту вьющуюся гриву местные прозвали его Бонифацием.
Владимир Николаевич и Лада Васильевна так никогда и не стали своими в деревне. Их уважали, с ними здоровались почтительно при встрече. Но своими они не стали. Не потому, что разговаривали как-то по-чудному, а потому, что всегда ходили вдвоем под ручку, потому что никто и никогда не слышал их ругани, не видел Бонифация возвращающимся домой навеселе.
Зато о том, что супруги спорили до хрипоты, знали все. Они обсуждали прочитанные книги — стену в одной из комнат занимала сплошь от пола до потолка собранная супругами домашняя библиотека, — спорили о фильмах, о передачах. Кстати, Лада Васильевна иногда все-таки позволяла себе «ругнуться» и использовала для этого такие замысловатые словечки. Например, как-то после извержения вулкана в Исландии во время очередного спора, на этот раз о политике, она бросила в сердцах мужу: «Ах ты эйяфьятйяокудль»…
А когда они выходили из рейсового автобуса, местные замирали в ожидании их впечатляющей церемонии. Владимир Николаевич всегда выходил первым, а потом подавал руку жене. И так под ручку под общее внимание всех деревенских они неторопливо шли домой…
Лада Васильевна устроилась в местный садик воспитателем, — да, представьте в 90-е в центральных усадьбах деревень еще были садики, — со временем на стенах в каждой группе появились яркие панно, Лада Васильевна, задерживаясь по вечерам допоздна, с любовью создавала их для детишек. Владимир Николаевич стал электриком… А вообще, он был мастер на все руки.
Я познакомилась с ними, когда они уже вышли на пенсию и решили перебраться жить поближе к Красному. Подыскивали себе домик. Вскоре и домик нашли в небольшой живописной деревушке всего в восьми километрах от райцентра. Дважды в неделю они всегда приезжали в Красный за почтой, покупками и просто
прогуляться. Пока Володенька — именно так его называла Лада Васильевна — закупался по списку в магазинах, Лада Васильевна с целой охапкой газет и журналов заходила ко мне в редакцию в гости.
Разговаривали обо всем, и о моде, и об огороде — с годами бывшие горожане стали заядлыми огородниками. Я все больше расспрашивала ее о жизни до переезда к нам. Потом в дверях появлялся Владимир Николаевич и всегда произносил неизменно: «Ладушка, я все уже сделал, можем ехать домой».
Именно так: Ладушка и Володенька…
Вы не представляете, с каким удовольствием я наблюдала за отношениями этих пожилых супругов. Я всегда хотела, чтобы и у меня было так же. Чтобы любовь с годами сменилась на нежную привязанность, а может, чтобы любовь и не ушла, а стала другой, особенной. Я и сейчас, когда вижу, как пожилые люди прогуливаются вместе или сидят и беседуют мило на лавочке, думаю, вот бы у всех нас так сложилась старость. Так, как у Володеньки и Ладушки…
Он в свое время для любимой в пристроенной к дому сараюшке баньку соорудил, чтобы она сразу из дома в бане оказывалась. Он всегда оберегал ее, старался сделать ее жизнь в деревне комфортной — даже водопровод для поливки огорода соорудил на участке.
Несколько лет назад Володеньки не стало, и Ладушка переехала в дом престарелых. Не захотела мешать сыну с женой в их двухкомнатной квартирке, не поехала и к внуку.
В прошлом году летом она приехала в деревню навестить могилку Володеньки и на обратном пути по традиции зашла ко мне в редакцию. Ладушка постарела, но по-прежнему ясными были ее глаза, и волосы по-прежнему были уложены в пучок на затылке.
«Мне в доме престарелых хорошо, — принялась рассказывать Лада Васильевна, — сын часто приезжает, все к себе зовет перебраться. А меня все устраивает: и персонал в Вишенках хороший, и люди интересные. Вон, у меня соседка, такая разговорчивая, я иногда даже прогуляться одна ухожу, чтобы от нее отдохнуть. А так все хорошо. Я сейчас мыслями о Володеньке живу, все их в голове перебираю. Мне этих мыслей до конца моих дней хватит. Я не смогла без него жить одна. Я даже, как оказалось, и печь сама растопить не умею, и дом теперь звенит от пустоты. Я за Володенькой как за каменной стеной была, дай Бог, чтобы и у тебя, девочка, жизнь так сложилась, чтобы за мужем ты жила».
Долго я хотела об этих людях написать, да все откладывала. А сегодня подумала, что эти наши споры о политике, которая без нас вершится, можно отложить, а о чувствах говорить надо.
Дай Бог, чтобы и с вами до самой глубокой старости рядом были те, кто вам дорог. Дай Бог, чтобы и вас так любили и оберегали…
Марина ПРОСКУРНИНА
