Впереди у Сережи — большая жизнь

Многие из вас, наверняка, слышали песню из фильма «Генералы песчаных карьеров» с такими жалостными словами:

Я начал жизнь в трущобах городских

И добрых слов я не слыхал.

Когда ласкали вы детей своих,

Я есть просил, я замерзал.

Вы, увидав меня, не прячьте взгляд.

Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват.

Мне кажется, эта песня о моём герое, мальчике с красивым именем Серёжа и с такой печальной судьбой.

Всё в его жизни начиналось именно так, печально и горько. Только не в городском, а сельском варианте.

Сиротинушка

Родился Сергей Кушнерёв в  Смоленске. Имелась у них там квартира: дедушка был военным и жильё досталось их семье именно от него.

Жить бы да жить им  в славном городе, но… на родню Серёже изначально не повезло, любили все у них прикладываться к бутылке. Подробностей, как всё произошло потом, Серёжа, по малости лет, знать не мог, и до сих пор не знает. Но в один прекрасный, а точнее будет сказать, непрекрасный момент, оказалось их семейство — а это мама, прабабушка и он, мальчик пяти лет, — в деревне Скреплёво Монастырщинского района.

Сценарий произошедших событий угадать нетрудно — таких сценариев по России пруд пруди. По пьяной лавочке ловкие проходимцы квартиру у них умыкнули, а им взамен предоставили домик в деревне. Ну, прямо благодетели, жильём, каким-никаким, «одарили», а могли бы и вовсе на улице оставить.

Так вот и вышло: в один миг стал Серёжа уже не городским, а сельским жителем.

Отца своего он никогда не знал, осталось от него только отчество-Викторович. А вся семья Сергея Викторовича — мама Света да старая бабка.

Когда родителей нет вовсе-ребёнок-сирота. И это горько. Но когда один из родителей-мама, всё-таки есть, но непутёвая, и ребёнок ей совсем не нужен, это ещё горше и больнее. Не сирота, а сиротинушка.

Серёжа сполна познал это страшное сиротство при живой родительнице.  Почти ни одного светлого пятнышка из своего раннего детства он не помнит, скитался, голодал, бродил по деревне в поисках хоть какой-то еды. Однажды дорожка привела его на ферму, где было тепло, пахло молоком и душистым сеном. Доярки, сердобольные женщины, приветили его, накормили молоком с хлебушком, отогрели тёплым словом. Здесь можно было не только поесть, но и поспать, утонув в охапке свежего сена. Никто его отсюда не прогонял, зная горькую судьбу мальчонки. Жалели его женщины, ругали мать, взывая её к совести.

Ферма стала теперь его прибежищем: после холодной нетопленой и голодной хаты сарай с коровами и молоком казался ему раем. Там его никто не обижал, наоборот, жалели, гладили по голове, приговаривая со слезами: сиротинушка!

Интернат

Так прожил Серёжа три года. Но бесконечно такое продолжаться не могло. Кругом всё-таки были люди. И мальчика отправили в Смоленск, в приют, где он провёл примерно полтора года.

Ну, а дальше был интернат в Гагарине, ставший для него домом до окончания девяти классов школы.

Как ему привыкалось и жилось там, деревенскому мальчику, в чужом городе, среди чужих людей? Наверняка, нелегко и непросто. Но по крайней мере, он был накормлен, обогрет. И не одинок, хотя бы потому, что рядом находились такие же, как он, обездоленные пацаны. В нормальной жизни для ребёнка целым миром, Вселенной бывает мама, защищающая, спасающая его от всех бед и душевных напастей. И какое это великое, никому невидимое горе-отсутствие материнской любви, ласки. Как хотелось Серёже и всем интернатским мальчишкам и девчонкам, чтобы нашлась мама, пришла, обняла и прижала к груди своё вихрастое, истосковавшееся по ней дитя. Но мама так ни разу и не пришла.

Но, слава Богу, находились хорошие добрые женщины, для которых интернатские дети становились не чужими. Вот и у Серёжи была любимая воспитательница, дарившая ему своё душевное тепло и понимание. Звали её Галина Николаевна. Она находила подход к каждому интернатскому ребёнку, стараясь сделать эти казённые стены для них не чужими.

Но мальчишки, они и есть мальчишки. Чего только не было в Серёжиной интернатской жизни: и дрались они, и обижали его, случалось, особенно поначалу, и сбегал он оттуда, но опять возвращался. А когда повзрослел, окреп, набрался сил, научился себя защищать, давать сдачи, если надо. То, что жизнь жестокая штука, он понял давно, многократно получая уроки от этой самой жизни.

Приёмная семья

А потом, в 11-летнем возрасте, в его судьбе появилась ещё одна добрая женщина, Надежда Брониславовна, и даже целая семья. Приёмная. Серёжа всегда любил животных. А тут, однажды и надолго, появилась у него одна отдушина. Стал он посещать кружок любителей животных, где находились кролики, морские свинки и прочая живность. Его-то, этот кружок, и вела Надежда Брониславовна. Она приметила черноволосого симпатичного мальчишку, у которого теплели и светились глаза при общении с животными. Пригласила его к себе домой, раз и другой, познакомила с мужем.

Серёже понравился их уютный дом, тепло и забота, которые он чувствовал от приёмных родителей. Больше того-вместе с Серёжей семью Трунковых стал посещать ещё один интернатский мальчик, Рома. Добрые щедрые люди, Надежда и Сергей Трунковы, приняли ребят не просто в свой дом, а в свою душу. Как ценно, а вернее сказать,- бесценно, стало для мальчишек такое душевное общение. На них повеяло родным домом, которого они не знали, но по которому всё равно тосковали.

Кстати сказать, все последующие послеинтернатские годы и до сих пор Серёжа общается со своей приёмной мамой (мужа её, к сожалению, уже нет на свете), делится с ней радостями и трудностями своей жизни, советуется, ездит к ней в гости, в Гагарин, из Монастырщины. И там ему всегда рады.

Свободное плавание

Как все интернатские, Серёжа, конечно, мечтал поскорее стать взрослым и уйти за ворота интерната в свободное плавание, в самостоятельную жизнь. И такой момент наступил. Он окончил 9 классов, решил пойти учиться дальше. Расставание с привычным образом жизни, с воспитателями, да и с приёмной семьёй, оказалось не простым. В груди непривычно щемило, глаза щипало. Но парню плакать не пристало. И он держался. Сверлил душу вопрос: что там, впереди?

А впереди был автотранспортный колледж в Подмосковье, в Можайском районе, в п. Тучково, куда он поступил самостоятельно и где проучился примерно полтора года. Потом ему посоветовали перевестись в Смоленск, в такой же колледж, чтобы пользоваться всеми положенными сироте льготами.

Но… тут подоспела армия; с учёбой решил повременить и — рванул в Монастырщину, где-так надеялся! — ждёт его мама.

Однако маму он здесь, до армии, так и не встретил. Как раз в это время она отбывала наказание за неуплату алиментов на сына Сергея. Жилья у мамы в Монастырщине не было, и Серёжу приютила на несколько недель добрая женщина — везёт ему на таких! — теперешний главврач местной районной больницы Галина Евгеньевна Игнатьева, позволив пожить в детском отделении.

В армию он уходил один, без всяких проводов — некому его было провожать. Отслужил год, как положено.

И снова приехал в Монастырщину: тут ведь оставалась его мама, а значит, и родина его была здесь.

Он волновался, конечно: как они встретятся, столько лет не виделись. Много раз за годы своего сиротства представлял он себе эту встречу с мамой, как она его обнимет, скажет: «Как ты вырос, сынок!»

Но ничего этого не случилось — мама была пьяна и выросшего без неё сына толком не видела. Вот она, российская наша беда, кричащая по всем городам и весям: невидящие в пьяном угаре своих детей матери, и дети, выросшие в казённых стенах, согретые чужими людьми — это в лучшем случае, а в худшем — никому совершенно не нужные.

Пока решался вопрос с жильём, приютила парня снова Галина Евгеньевна Игнатьева.

Чего наше государство сделало для сирот хорошего, так это обеспечение их жильём. По сути, такой закон великое дело. Жильё — это независимость, возможность строить свою жизнь нормально. Но, тут смею заметить, многое зависит от местных чиновников, хороших или нехороших тётей и дядей.

Вот и от Серёжи хотели поначалу отмахнуться, отправить на жительство в одну из деревень района, предоставив жильё, нуждающееся в ремонте. Перспектив — никаких, работа — только на ферме скотником-пастухом. Но тут опять вмешались добрые люди и  Серёжины права отстояли. В конце концов, получил он сначала комнату в общежитии, а потом двухкомнатную квартиру в райцентре. А вскоре парень женился, родилась дочь Татьяна.

Радовались мы за него. По возвращении его из армии мы с ним близко познакомились. С первой нашей встречи он мне очень понравился: высокий, подтянутый, скромный, обаятельный, с открытой обезоруживающей улыбкой и какими-то удивительно доверчивыми глазами. Я тогда ещё подумала: «Что ж тебе, Света, надо?! Понимаешь ли ты, от какого сокровища отказалась? Иметь такого сына — это же счастье!» Но у Светы были другие ориентиры и другие «ценности». По-человечески её было тоже жаль. Это же страшная трагедия — не видеть в упор и не любить своего ребёнка.

Наставник

Вот с работой Сергею сразу не очень везло. Да и какие возможности для молодёжи в бедном нищем райцентре? Устроился в райпо грузчиком — семью-то содержать надо. Зарплата, конечно, невелика, но выбора особо не было.

Ну, а дальше произошло у него ещё одно крупное везение — так, видно, сам Господь распорядился.

Появился в судьбе Сергея прекрасный неравнодушный человек и просто классный мужик — Иван Иванович Прокопенков. Работает он в нашей пожарной части начальником караула. Подумав и всё взвесив, решил взять парня в свой караул. Зная всю серьёзность их работы, не побоялся пойти на такой шаг, желая помочь молодому человеку, поддержать конкретно. Не всякий удостоился бы такой чести: караул у Прокопенкова лучший в нашей Монастырщинской ПЧ, все умелые, надёжные люди, профессионалы. У таких можно многому научиться. Так Сергей Кушнерёв, проучившись три месяца, стал пожарным.

Скажу откровенно, непросто и нелегко вписывался Сергей в их дружный коллектив. Интернатская жизнь наложила свой отпечаток и на характер парня, и на его душу. Доверие к людям пробивалось, как растение сквозь асфальт. И тут уж не столько вина Серёжи, сколько его беда.

Но постепенно всё стало потихоньку налаживаться. И процесс этот продолжается. Вот уже четвёртый год трудится Сергей в пожарной части. Работа нравится. Он чувствует себя уверенным и спокойным, а главное — необходимым, востребованным. Выезжает на пожары, если случаются. Учится у старших товарищей своей трудной и ответственной профессии спасателя.

Вот что говорит о молодом коллеге его наставник, Иван Иванович Прокопенков:

— Всё идёт своим ходом, и в общем, нормально. Что-то у Сергея получается, чему-то ещё надо учиться. Главное — хотеть и не бояться, не лениться осваивать своё дело. И тогда всё получится. А мы ему всегда поможем, поддержим. Я от души желаю Сергею только удачи, только самого хорошего!

Тут бы и поставить радостную точку в нашей повести о Серёже. Но жизнь горазда на всякие зигзаги и выкрутасы. Семья Сергея распалась, что-то у них с Тоней не заладилось. Для него это, конечно, драма — дочку любит. Видятся они с ней, по возможности забирает к себе, помогает.  Но в доме всё равно пусто без детского смеха и весёлой беготни. Вот завёл себе собаку, всё какое-то живое существо рядом.

Мамы Светы теперь уже нет: погибла, не дождавшись рождения внучки.

Цепочка добра и любви

Сейчас Сергею Кушнерёву 28 лет. Впереди большая жизнь. И всё у него, так хочется надеяться, наладится. Сумел же он пройти, одолеть все перипетии и трудности своей прежней юной жизни. Не сломался и не свернул на кривую дорожку, хотя соблазнов хватало. Он возмужал, стал мужчиной, помогая теперь тем, кто в этом нуждается и кто когда-то помогал ему самому.

Верится, очень верится, что всё добро, вложенное в его душу хорошими людьми, встреченными им по жизни, будет и дальше давать свои всходы. Главное, чтобы не прервалась эта цепочка добра и любви: от человека к человеку, от сердца к сердцу. На том стояла, стоит и будет стоять наша жизнь. Счастья тебе, Серёжа!

Галина МАЧУЛЬСКАЯ