Чтобы не забыли страшную войну

О том, как работает монастырщинский поисковый отряд «Кривичи»

В обычном восприятии женщина не более чем хранительница домашнего очага, создательница бытового уюта, любящая жена, заботливая мать, добрая бабушка. Если уж  и работает, то, как правило, учительницей или медиком. А вот Раиса Николаевна Туманова  выбрала совсем не женское занятие. Да, до ухода на пенсию она работала заместителем директора по воспитательной работе в Монастырщинской средней школе и 30 лет руководила поисковым клубом «Надежда»,  но сейчас она комиссар районного поискового отряда «Кривичи».

— Раиса Николаевна, что вас подвигло заниматься, казалось бы, таким не женским делом, как поисковое движение?

— У меня еще воспитание, полученное в советской школе, и я не из тех женщин, которые сидят дома и готовят щи-борщи. Поисковой работой я начала заниматься, еще будучи школьницей, когда училась в седьмом классе средней школы в Монастырщине. Наш учитель Галина Гавриловна Пушкина очень много внимания уделяла этой деятельности: организовывала походы по местам боевой славы. Мы очень дружили с мстиславльскими школами в Белоруссии, переписывались с ребятами, нашими ровесниками, из Горок и Орши. Почему мне, девочке, это было интересно? Наверное, здесь сказались личные обстоятельства. Осенью 1943 года, когда наш район освободили, очень многих мужчин, в том числе и моего деда, призвали в Красную Армию и направили в войска Западного фронта. И уже 12 октября началась сложнейшая Оршанская операция, их бросили в бои под Ленино Могилевской области в Белоруссии. Там и под Витебском очень многие из них и остались навсегда. Наши первые походы были именно под Ленино, и там мы собрали первые списки погибших земляков.

Тогда я просто заболела этой работой. В нас с детства воспитывали главное качество — патриотизм, желание знать свою историю. И когда отряд отправляется на очередной полевой сезон «Вахты Памяти» — мы не туристы, нас не романтика походов зовет, а долг заставляет это делать. В итоге мы согласились с предложением руководителя Смоленского поискового движения Нины Германовны Куликовских и главы нашего района Виктора Борисовича Титова создать свой поисковый отряд. До этого мы были сами по себе, в какой-то степени «черные копатели», а 24 марта 2016 года в Смоленской области появился отряд № 26 — Монастырщинский поисковый отряд под названием «Кривичи».

— А почему «Кривичи»?

— Из истории мы знаем, что кривичи — это восточнославянское племя, которое проживало на территории современной Смоленской области и частично в Белоруссии. Они были очень смелыми людьми и отличными воинами. Нам это очень созвучно. И наши ребята все, как на подбор, «кривичи». Даже по внешнему виду. Есть всякие названия отрядов, связанные в основном с современностью, а мы решили копнуть немножко глубже и стали «Кривичами».

Командир отряда Владимир Александрович Василенков пришел в поисковый отряд «Кривичи», как он сам говорит, потому что ему это близко: он сам воин-афганец, а в отряде помимо него есть ребята, которые прошли через войну в Чечне. И в «Кривичах», таким образом, сложилось своеобразное «боевое братство».

Сейчас в поисковом отряде «Кривичи» 14 человек.

— Немного, — соглашается Владимир Василенков. — Но что поделаешь. Главная опора — ребята из воинской части под руководством моего заместителя Виталия Борозднова. Школьники к нам приходят, участвуют в работе отряда. Но школу окончат, уезжают дальше учиться… Девушки замуж выходят. И тут ничего не поделаешь — жизнь есть жизнь.

— Если школьники после учебы покидают отряд, то получается, все остальные примерно ваши ровесники, люди, которым уже за 50?

— Ну почему же, — возражает командир отряда «Кривичи». — У нас есть и те, кто младше, и те, кто старше. У нас есть дедушка, которому скоро будет 70 лет. По лесу ходит отлично, настроен на поиск, даже собственным оборудованием обзавелся. А в основном, конечно, нашим «кривичам» 50-60 лет.

— Как организуется работа, как вы понимаете, где стоит копать, а где просто потратите впустую время?

— Сначала собираем информацию, работаем с картами боевых действий и операций 1941-1943 годов, — говорит Владимир Александрович. — Проводим своего рода разведку: был ли здесь какой-то бой, производили ли захоронения, может, кого-то расстреляли. Все это в основном со слов местных жителей.

— Ну, местных жителей, которые могли что-то видеть, уже почти и не осталось…

— Все это, конечно, так, — подтверждает Владимир Василенков. — Но ведь когда-то кто-то из старших рассказывал младшим. И, таким образом, пусть в несколько искаженном виде, не всегда абсолютно точная, но информация передавалась от поколения к поколению. И мы, если предварительно на основе такой информации что-то выясним, начинаем копать. Только так и работаем.

В прошлом году местные жители одной из деревень Монастырщинского района рассказали поисковикам, что, по слухам, недалеко от их населенного пункта был хутор и там расстреляли двух пленных красноармейцев. Даже примерную схему нарисовали, где это могло произойти.

— В принципе, говорят, может, что-то и осталось, — рассказывает Владимир Александрович. — А там, где, по слухам, мог быть хутор, уже огромное распаханное поле. Но мы приехали, по схеме сориентировались. С помощью металлоискателей начали разведку… Идет сигнал, хороший, устойчивый. Начал раскапывать. Делаю это аккуратно — одна мина, минометная немецкая. Состояние идеальное, чуть наждачкой почистить — в ствол, и она выстрелит. Откопал я три. Вызвали саперов, полиция место оцепила. Саперы еще три мины откопали.

— Ну и много материала мы берем из интернета, — добавляет комиссар поискового отряда «Кривичи» Раиса Николаевна Туманова. — Там много информации о местах, где проходили бои. И вот таким образом намечаем маршрут поиска. А еще наши жители, как только узнали об отряде, стали к нам обращаться с просьбами помочь найти хоть какую-то информацию о своих родных, числящихся в списках «без вести пропавших» в сражениях Великой Отечественной. И мы с помощью компьютера на разных сайтах установили судьбу шестнадцати наших воинов-земляков. Сейчас заявки поступили еще на пятерых. Так мы начали поисковую работу еще и в этом направлении, и люди очень благодарны. По существу, мы занимаемся историей, уточняем ее через конкретные солдатские судьбы и в какой-то степени просвещаем наше население, которое порой забывает, через какую страшную войну пришлось пройти нашему народу.

— За те шесть лет, что существует отряд «Кривичи», где вам приходилось работать?

— В Темкинском, Гагаринском, Духовщинском, Ярцевском районах, — говорит командир отряда «Кривичи» Владимир Василенков. — Но больше всего в Ельнинском и Глинковском районах. Ну и конечно здесь — в Монастырщинском и соседнем Хиславичском районах.

— А работаете с конца весны и до начала осени?

— Да, — подтверждает Владимир Александрович. — Правда, когда есть время.

— Есть две официальные областные вахты, — продолжает Раиса Николаевна Туманова. — Одна проходит в конце апреля — начале мая, вторая — учебно-тренировочная — в августе. На этот полевой сезон «Вахты Памяти» отправляемся вместе с молодым поколением. Там, конечно, тоже проводится поисковая работа, но помимо этого, там еще огромнейшая программа обучения для молодых: работа с минниками, глубинниками, умение ориентироваться на местности, определять, где могут быть места боев, сооружений, окопов. Даже самодеятельность своя есть. За день намотаешься по лесам-болотам, а вечером отдохнул, перекусил — и на мероприятие.

— В прошлом году где пришлось заниматься поиском?

— В основном в Глинковском и Хиславичском районах, — говорит Раиса Николаевна Туманова.

— И сколько подняли тел бойцов?

— Немного. Вместе с хиславичским поисковым отрядом «Хослав», с которым мы очень дружим и тесно взаимодействуем, подняли тела четырех бойцов. Перезахоронили их в Хиславичах. Мы присутствовали на этом торжественном мероприятии.

— А кто эти бойцы — удалось установить?

— К сожалению, нет, — сокрушается Раиса Николаевна.

— Следует учитывать еще один момент, — уточняет Владимир Василенков. — По тем местам, где мы сейчас ведем поиск, может быть, уже три-четыре раза проходили поисковые экспедиции, и основную часть останков наших бойцов подняли другие поисковики. Если бы имелся транспорт, то можно было бы, конечно, и дальше проехать, а так как мы в основном передвигаемся пешком, вот и приходится зачастую копать там, где места уже разведаны.

— Сколько длится непосредственно сама поисковая вахта?

— Дней 10-12, — рассказывает Владимир Александрович. — В течение сезона вахты проходят периодически по всей области, по тем районам, где велись наиболее интенсивные боевые действия. А так есть две основные вахты, и мы на одну из них ездим обязательно.

— И как вы работаете на местности? С той же лопатой, с которой в огороде?

— Щуп — тонкий металлический заостренный стержень, — рассказывает Раиса Николаевна. — Пробиваешь землю и по звуку уже понимаешь, что там: кость, камень, корень или железо. Потому что, если металла нет, металлоискатель ничего не покажет, а вот щуп… А дальше уже лопатой… Но не той, которой в огороде работают, а саперной, аккуратно. Все изначально проверяем, не дай Бог, мина. Бывали случаи, когда откапываем останки бойца, а под ним неразорвавшаяся граната. Это очень опасно.

— А живете как во время вахты? Это все-таки лес, чем-то нужно питаться, воду где-то брать. Или все с собой привозите?

— Палатки привозим свои, — говорит Владимир Александрович Василенков. — Кто хочет, для себя запасается индивидуальным спальником. Генератор нужен — свет чтобы был, тот же телефон зарядить. Народу собирается много. Человек по 600, а то и больше на вахту приезжает. Там не только смоляне, но ребята и из Москвы, Якутии, с Кавказа, из Томска, Пензы, Екатеринбурга, Приморья, Белоруссии, Донецкой республики. Когда были в Темкинском районе на вахте, приезжали даже из Германии и Швейцарии.

По питанию смоленских отрядов все нормально. Наша верховная организация — Центр «Долг», базирующийся в Вязьме, — заключает договор в том районе, где проходит вахта, с организациями на закупку продуктов питания — хлеба, круп, тушенки, масла, кофе, чая — по норме на каждого человека. Воду доставляет администрация того же района. Но это только смоленским отрядам. А вот представьте себе — люди приехали из той же Якутии, привезли палатки, спальники, снаряжение… Естественно, продукты они с собой не брали, а в лесу их купить негде. Вот мы их и подкармливаем.

— Но никто голодным не остается, — добавляет Раиса Николаевна.

— Но крупу сырой есть не станешь, ее нужно как-то приготовить.

— В каждом отряде у нас есть все для этого, начиная от рукомойников: небьющаяся посуда, складные стулья, свои котелки, чайники, — уточняет Раиса Николаевна.

— Вот новшество изготовили специально для приготовления пищи, — рассказывает командир отряда «Кривичи». — Раньше как было: костер и над ним подвешивали котелок или чайник. А мы сварили решетку на ножках. Под ней ямка, в ней костер, на решетку хочешь чайник ставь, хочешь сковороду или кастрюлю. Когда уезжаем, обязательно наводим за собой порядок, даже гвозди выдираем, на которых веревки были растянуты. Лес остается в том же состоянии, как и был.

Отвечая на вопрос, зачем поисковики тревожат прах погибших солдат, уже, может, лежали бы там, где их застала смерть, Владимир Александрович рассказывает такую не тривиальную, а жизненную и трогательную историю:

— Поднял тело бойца. Я уже не помню, какой отряд, но не в этом суть. Повезло — установили данные и сразу быстро нашли родственника. Сын, оказывается, еще был жив, тут недалеко в Белоруссии, из приграничного с нами района. И он приехал забрать прах отца. Мы, поисковики, выстроены в каре, стоим по стойке «смирно». Руководитель областной «Вахты Памяти» Нина Германовна Куликовских передает ему микрофон, чтобы он сказал что-нибудь. Этот старик микрофон взял, слезы текут, а он говорит: «Первым делом — приеду, соседу морду набью». Представьте, нас человек 350, и у всех «челюсти отвалились» от удивления. А он продолжает: «Всю жизнь корил меня: твой батька — предатель». Вот хотя бы ради такого и стоит возвращать из небытия этих погибших солдат.

— В прошлом году, — продолжает Раиса Николаевна Туманова, — вахта проходила в Ельнинском и Глинковском районах. Тогда подняли тела ста шестидесяти бойцов, и только у семерых из них установили имена. Тела пятерых в торжественной обстановке отправили для захоронения на родину. А одного из погибших, чье имя было установлено — Михаил Иннокентьевич Инешин, — в последний путь провожали племянницы, которые проделали огромный путь, приехав в Глинковский район, одна из Красноярска, другая из Иркутской области. Они привезли к месту захоронения горсть родной земли. Со слезами на глазах пожилые женщины тепло благодарили поисковиков за возможность побывать на месте, где погиб их родной человек, и почтить его память.

Алексей ГУСИНСКИЙ